Ирма, презрительно фыркнув, сминает лист пергамента и отправляет его в камин. Ни на что путное, кроме как на растопку, это чтиво сомнительного содержание все равно не сгодится.
«Вальпургиевы Рыцари…» Подумать только, спустя несколько веков, рыцари, воскреснув из небытия, покинули свои могилы, объявив, что отныне и навсегда, они презрели все мирское и суетное, для того лишь, чтобы жить по законам рыцарства, кои бесстрашные воины клянутся выполнять, жертвуя ради них всем, что дорого в жизни. И не вкусят они другого хлеба, кроме боя, не вдохнут другого воздуха, кроме дыма сражения, ибо все, что им нужно – жизнь, окруженная ореолом победы и славы. Когда же смерть переломит все копья и опередит самых быстроногих боевых коней, именно слава станет наградой доблестного и достойного рыцаря за пролитую им кровь, за стойко сносимые им тяготы и лишения, наконец, за пролитые слезы жен и стенания матерей, вызванные Мерлин знает кому угодными деяниями. Слава! Ей под силу позлатить могилы и увековечить имена. Сколь многие поддались в свое время сладким речам, таким возвышенным и ладным, уверяющим, что только мерцающий светильник рыцарства, озаряющий непроглядный мрак, помогает распознавать, что благородно, а что низко. Что рыцарский дух отличает доблестного воителя от простолюдина и дикаря, учит ценить свою жизнь несравненно ниже чести, торжествовать над всякими лишениями, заботами и страданиями, не страшиться ничего, кроме бесславия. Что рыцарство – источник чистейших и благороднейших привязанностей, опора угнетённых, защита обиженных, оплот против произвола властителей. Что в противном случае дворянская честь была бы пустым звуком. Что свобода находит лучших покровителей в рыцарских копьях и мечах. Что любая благородная девица никогда не забудет тех возвышенных, волновавших её душу чувств, когда возлюбленный совершает высокий подвиг, свидетельствующий о силе его любви.
Звучит красиво, вот только все это – чушь. Агитационные речи никогда не трогали мадам Блэк, чему в немалой степени способствовала работа в Министерстве Магии. К ним привыкаешь быстро, если они – твоя работа, если точно знаешь, что именно скрывает приятная глазу обертка. Ирме же было доподлинно известно, что единственной наградой павшего в бою станет лишь ржавая кольчуга, сиротливо висящая в виде траурного герба над тёмным и сырым склепом усопшего рыцаря. Или полустёртое изваяние с надписью, которую с течением времени становится все сложнее прочесть в назидание страннику. Именно такова награда за отречение от семейного очага, пустячных, но милых седцу радостей, в течение целой жизни, проведённой в бедствиях ради того, чтобы причинять бедствия другим. Рыцари охотно отказывались от мирной и счастливой жизни, лишь бы стать героями баллад, которые бродячие менестрели распевают по вечерам перед захмелевшей толпой.
Пожалуй, не будь у волшебницы других дел, она была бы не прочь взглянуть на тех, кто вновь поддался на старые как мир уловки, однажды уже разоблаченные. Однако, таковые имелись: в час дня на Мэрилебон-роуд, она должна была встретиться с Друэллой. Куда им направиться – они решили выяснить уже на месте рандеву.
– Направляйте всех к моему заместителю, – обращается к секретарю Ирма, всем своим видом дававшая понять, что её рабочий день уже подошел к концу. На сегодня никаких встреч, требовавших её присутствия, или важных переговоров с зарубежными партнерами запланировано не было. Посему можно было без зазрения совести оставить за главную Кассиопею Блэк и ни о чем не беспокоиться.
Ведьма кутается в мантию, легким шагов прокладывая себе путь к антиаппарационному барьеру, окружавшему Министерство и, преодолев оный, прикрывает глаза, концентрируясь на месте назначения. Заклинание аппарации, взмах палочкой, и через мгновение тихая улочка встречает мадам Блэк легким порывом ветра. Элла уже на месте, женщин разделяет лишь дорога. Новоиспеченная миссис Блэк делает несколько шагов навстречу Ирме, решая подойти первой и поприветствовать свекровь. В этот же момент и вполне возможно с похожими намерениями, автобус «Ночной Рыцарь» с бешеной скоростью мчится по дороге, не обращая никакого внимания на  пересекающую проезжую часть волшебницу.
Инстинкты сработали мгновенно. Левитационные чары, примененные Ирмой столь вовремя, если не спасли жизнь, то избавили от серьезных увечий, от которых молодая мать оправлялась бы долго.
– Ты в порядке?
Начинавшие собираться я волшебники, тоже изъявили желание узнать, как леди себя чувствуют и что на их глазах произошло?
А автобус, к слову, обрадованный тем фактом, что на пути его возникла целая компания, показался вновь, поприветствовав собравшихся протяжным сигналом…

"Ночной рыцарь" появился в магическом обществе уже почти век назад, Дуганду Макфайлу пришло в голову это необычное для волшебного мира решение, которое в значительной мере упростило передвижение по магическому Лондону и за его пределами. Однако за век своего существования ночной автобус так и не снискал уважения в чистокровных кругах волшебников. "Мы не опустимся настолько, чтобы пользоваться этим маггловским способом передвижения", — так и плевали высокопарные дамы со страниц Пророка. Харфанг каждое утро читал эту газету и каждый раз останавливал свое внимание на подобного рода письмах редакции, однако никакого рационального зерна, помимо "мы не такие, как эти грязные магглы" не находил. С другой стороны, не нужно было далеко ходить - достаточно было задать подобный вопрос своей жене, чтобы получить в точности такой же рассказ, какой Лонгботтом нет-да-нет читал в передовице.
Рабочий день сегодня прошёл весьма успешно. Харфанг успел закончить прочтение нескольких важных ему монографий, составил отчет по работе комнаты Ума и представил его вышестоящим чинам. Эти самые "чины" были вполне довольны работой Лонгботтома, хотя и не одобряли его стороннюю научную деятельность, считая это вольнодумством и самодеятельностью. Однако Харфанг настолько хорошо выполнял свои обязанности, что придраться им, увы, было не к чему.
За обедом в буфете к мужчине подсел его знакомый из отдела магического транспорта. По мнению Харфанга, у него работа была куда труднее, чем та, которой обременял себя Лонгботтом, оттого Харфанг не без удовольствия согласился выслушать коллегу, которому, без сомнения, требовалась помощь (ведь по доброй воле обычно мало кто совался к этому зануде).
Лонгботтом был удивлен, когда коллега завел речь о Ночном рыцаре. Мужчина подтвердил общественное пренебрежение этим транспортом и попросил Харфанга, чтобы тот, как представитель одного из уважаемых и аристократичных родов, личным примером постарался разубедить заскорузлых блюстителей чистоты своей крови. Харфанг пока не до конца понимал весь конфуз ситуации, но отказать, конечно же, не смог. Дело было лишь в том, что Лонгботтом быстрее испортит свою репутацию, чем поднимет репутацию передвижного маггловского средства. Но намного большей неприятностью стало для Харфанго осознание того, что появиться одному в публичном месте ему будет не по статусу, а значит Каллидора вынуждена идти вместе с ним.

В какой-то момент Харфанг подумал, что из этой затеи ничего не выйдет. Совсем ничего. Укоризненное лицо Каллидоры, которая цепко держала его за рукав, стараясь балансировать на ходу автобуса, означало для Лонгботтома только то, что ему не избежать ещё одной ссоры, корень которой, как обычно, крылся в его мягкотелости. Он не стал отказывать сотруднику отдела транспорта, потому что по натуре был мягким и добродушным человеком, хотя страдал от этих своих качеств более всего. Он сидел на отведенных парочке креслах и с безысходностью смотрел на смазанные краски, проносящиеся за окном. Скорей бы только все это кончилось, скорей бы кончилось! Бесконечные болтания из стороны в сторону и обеденный кофе, просящийся наружу, заставлял Лонгботтома подумать о том, что аппарировать ему нравится намного больше. А ещё больше - ходить пешком.
Наконец, автобус остановился и все, кто были внутри, прилипли к окну, как будто что-то интереснее магии можно было там увидеть. Впрочем, Лонгботтому было абсолютно все равно: он так устал от этой тряски, а ещё больше от своей жены, что ничего, кроме чистого воротничка и стакана огневиски и в жизни так сильно не хотел.