Если вы родились в древнейшем и благороднейшем доме Блэков, то вероятнее всего ещё в детстве вы становитесь либо законченным параноиком, либо абсолютно бесстрашным и хмурым человеком, который не боится принять на себя удар известной злодейки Судьбы. Мрачные своды семейного имения на Гриммуальд-плейс №12 учат вас принимать и понимать атмосферу настоящего ужаса. Если маггловские детишки дрожат от каждого упоминания о Бугимене, отрубленных головах и странных вещах, которые в момент могут тебе обжечь руки до мяса, то я в этом жил с раннего детства и не дрожал от каждого шороха, точно зная, что та тварь, что это издает, для меня не опасна. А если и опасна, то матушка с отцом позаботиться о том, чтобы её кишки превратились в пепел в считанные минуты.
     Плюс, если вы родились в древнейшем и благороднейшем доме Блэков, то вы перестаете со временем удивляться тем, как здесь обходятся с детьми. Я всегда удивлялся тому, как различалось отношение бабушек-дедушек-дядей-тетей ко мне и моему брату от того, чего удостоверились наши кузины. Искреннее любив мягкую и мудрую Меду, ставшую моим первым кумиром, неплохо относясь к Циссе и побаивавшись чрезмерно похожую своим крутым нравом на нас с матерью Беллу, я не понимал, чем они от нас отличаются. Я не видел в себе того хваленного наследника, которым меня видело семейство, нуждающееся в знаменоносце, как сказал мне однажды дедушка Арктур. Каждый день моей маленькой и разнесчастной жизни был наполнен стараниями не расстраивать маму и соответствовать ожиданиям отца. Я даже не знаю, кто из них был более требователен по отношению ко мне.
    Они редко позволяли мне принимать решения самостоятельно, сначала говоря, что я слишком мал, а потом, объясняя свою тираничную природу тошнотворной фразой «тебе так будет лучше». Мои шалости родители научились воспринимать, как причуды характера и воспринимать меня, как весьма яркого и необычного представителя Блэков. Мои слишком наивные и искренние вопросы на приемах, повергающие достопочтенных друзей семейства в шок, они воспринимали, как недостаток порки и наказывали меня, хотя вряд ли относились серьёзно. Но вот  своевольного поступления на Гриффиндор и дружбы с полукровным Ремусом и Питером они простить не могли.
    После громовещателя от матушки, полученного второго сентября прошлого года, я понимал, что приехать и все объяснить на зимних каникулах – мой долг. Это позволило бы матери не слишком сильно гневаться на меня и смягчило обстановку в доме. Но я, как последняя слизеринская крыса, а не новоиспеченный гриффиндорец откровенно зассал приезжать домой на Рождество, предпочтя провести его в Хогвартсе. И да, разумеется, по приезду на лето я прочувствовал на себе всю силу материнского гнева. С первого дня каникул я был посажен под домашний арест и ограничен книгами и прочим. Мне необходимо было отрабатывать свой проступок. Когда матушка увидела, что я решил написать Ремусу, чтобы узнать, как у него дела, у меня были отобраны письменные принадлежности и мой личный филин. Мне как-будто обрезали крылья, заставляя считать дни до осени.
    Но все эти издевательства надо мной были ничем по сравнению с тем, что мне приходилось терпеть на сегодняшнем семейном сборище. Сначала я, вычищенный и доведенный до совершенства, робко ступал по залам, не прячась от родни. Я изо всех сил пытался выглядеть достойно, как меня учили в раннем детстве, но гнетущая атмосфера не позволяла долго находиться на виду, а засим весьма закономерно, что уже через час я решил потеряться в коридорах поместья, дабы не мозолить родителям глаза и не быть объектом всеобщего порицания и немых насмешек.
    Скитаясь по мраку коридоров, которые я знал, как свои пять пальцев, мне не посчастливилось попасть на Беллатрикс, которая явно решила провести со мной сеанс обучения хорошим манерам. Ей сыграл на руку эффект неожиданности, иначе как бы меня удалось просто так затащить в пустую комнату? Совершенно растерянный, я потерял контроль над телом и грохнулся на пол, слушая угрозы кузины. Длинная челка упала на глаза, заслоняя злобный и отчаянный взгляд. Сердце бешено стучало от страха, но позволить себе разревется, как девчонка, я не мог, потому, что уже на этот момент рыжий стеревец Гриффиндор взял меня в оборот, а темные корни не позволяли показывать собственную слабость.
- Я поступил так, как мне хотелось. Мне хотелось учиться с лучшим другом, а Шляпа лишь подсобила в этом, Белла, – мой голос оказался не столь уверенным, как мне хотелось. Это было скорее напряженное оправдание, которое бы раздразнило сестрицу, но уж никак не избавило бы меня от последующего боя. Как новичок, я был обязан его принять, и это понемногу начинало придавать воодушевляющий окрас, но, говоря по правде, мне никогда не было так страшно. Матушка была злобной и вспыльчивой, но к скандалам с ней я привык, а вот Беллатрикс вызывала у меня неподдельный ужас, и я ничего не мог с этим сделать. – А ты умеешь поступать, как тебе хочется? – я вскочил на ноги и решил держать оборону. Во чтобы мне это не стоило.