Прошло чуть больше двух месяцев с побега Эвелин. В семье обстановка была не самая лучшая, несмотря на табу на любое упоминание о существовании сестры и дочери. Матушке особенно было тяжко, и это ей было очень сложно утаить, чем она только больше раздражала и злила отца. Что сам Лэнгфорд думал об этом? В целом, сложно сказать. Наверно, испытывал жалость к сестре, а может, от части, на бессознательном уровне, завидовал её силе, ведь чтобы пойти против отца, против семьи надо быть по истине отчаянной и уверенной в себе.
Жизнь продолжалась, но что-то не давало покоя Лэнгфорду. Он знал, что отец ищет Эвелин и знал, что лучше бы, чтобы он её не нашел. Он не мог ручаться, что же Эйвери сделает со своей дочерью, которая опозорила их семью своим совершенно немыслимым проступком. Впрочем, Джон не прилагал больших усилий в поисках, лишь изредка совершая «вылазки». Он предпочитал линию игнорирования и избегания, приняв решение вычеркнуть одного из своих детей. Лэнг же в своих поисках был куда более основательный и методичный, поэтому ему понадобилась неделя плотных поисков Эвелин, чтобы найти её в Святом Мунго. Мужчина до конца не был уверен в своих действиях и истинных целях задуманного. С сестрой они не были близки, слово отца — закон, но спустя месяц Лэнгфорд решил найти сестру. И нашел. Еще некоторое время ему понадобилось, чтобы обдумать всю полученную информацию. Проще забыть, проще не думать о том, что есть Эвелин, оставить её и разрешить жить спокойной жизнью, такой, какой она сама захочет. Может, влюбится в какого-нибудь маггла или полукровку, выйдет за него замуж и забудет даже их славную фамилию Эйвери. Но это «проще», а значит — не так интересно.

Лэнгфорд выждал момент. Поздний вечер, одинокая девушка засиделась на работе. Еще бы — вся эта работа в больнице была непривычной и новой для истинной аристократки. Ведь как не крути, но она была в свете, её обучали лучшие преподаватели и старались сделать из неё леди, она должна была стать женой такого же чисткровного представителя высшего общества, но Эвелин выбрала для себя совсем иной путь. И чтобы жизнь её не казалось медом, Лэнгфорд решил показаться сестре. Она должна знать, что всё не так просто в этой жизни, что ей никуда не убежать от семьи. Впрочем, у мужчины были и свои планы на весь этот счет. Грех не воспользоваться сложившейся ситуацией в свою пользу.
Пробраться в Мунго оказалось проще, чем он того ожидал. Ступая по коридору медленным размеренным шагом, молодой Эйвери мысленно представлял свою встречу с сестрой. Эффектное появление очень важная часть, нужно произвести впечатление. И Лэнг уже знал, что сделает и что скажет. Абсолютно довольный собой, молодой человек открыл дверь кабинета и переступил через порог.
Эвелин тихо и скромно сидела за столом, погруженная в какие-то свои дела. Не успев пересечься с ней взглядом, мужчина отвернулся и, шагая мимо полок со всякими бутылочками и скляночками, проводя пальцами по полкам,произнес:
- Девушка, не могли бы вы мне помочь? С моей младшей сестрой приключилась беда, её жизнь висит буквально на волоске. Что бы вы ей могли посоветовать? - а вот теперь поворот и поймать взгляд Эвелин. Испуганный ли? Удивленный ли? Он по истине наслаждался этим моментом, ведь девушка никак не могла ожидать его прямо здесь.  И наверно, если и ожидала, что за ней придут, то, пожалуй, отец, а не он.
- И просто как любимый старший брат, который проявляет к тебе "истинную" заботу и любовь, советую не двигаться и не совершать глупых поступков, которые могут быть для тебя, ммм, ну скажем, чреваты, - Лэнгфорду понадобилось, кажется, мгновение, чтобы одним движением левой руки достать из мантии свою волшебную палочку и наставить её на Эвелин.
Взмах палочки и возле Эйвери оказался стул, на который он весьма вальяжным образом уселся. Он хотел лишь поговорить. Для начала. А там уже как пойдет. В целом, не совсем ясно, как пройдет их беседа и чем она закончится, ведь Эвелин не так проста, ведь она все-таки Эйвери — в это Лэнгу очень хотелось верить. Но у него были свои идеи и планы. Откинувшись на спинку стула, положив локоть на стол и закину ногу на ногу, молодой человек выжидательно уставился на сестру. Никаких вызывающих взглядов, лишь мягкая усмешка и уверенность в том, что он владеет ситуацией. Немного актерства не помешает, ведь так?

Отредактировано Langford Avery (2015-02-26 21:18:39)

Она напугана, её руки дрожат, ей сложно контролировать свои действия. Еще бы, Эйвери уверен, что сестра живет в страхе, что за ней придут, видит по ночам кошмары. И вот этот сон стал явью. Конечно, мужчина мог поспорить, что Эвелин ждала отца, но то, что за ней пришел брат нисколько сложившейся ситуации не облегчает. Их отношения всегда были сложными, ведь она ненавидела отца, а Лэнгфорд видел в нем авторитет, пример для подражания. Молодой человек хотел и пошел по стопам отца. В Лэнге было многое от Эйвери-старшего: начиная с глаз и заканчивая манерой произносить какие-то слова. В целом, он действительно был копией отца. Так что у Эвелин было много поводов ненавидеть и бояться своего брата.
Их взгляды встретились, и мужчина не собирается совсем сдаваться. Он пожирает её глазами и в то же время мысленно советует не совершать глупостей, потому что Лэнг за себя не ручается. Ну-ну, сестрица, не стоит будить во мне отца, - думает молодой человек, когда краем глаза замечает, когда рука Эвелин ищет что-то на столе. Конечно, волшебную палочку. Лэнгфорд качает головой. Она хочет побороться? Это просто смешно, что её мозги совсем уже набекрень пошли? При том, что ты выпускаешься из Хогвартса отличником, это совсем не значит, что ты априори хороший волшебник. В магии главное — практика. Как часто сестра использует Stupefy? Или expelliarmus? Или того похуже? Ведь все это детские заклинания.
Но если она хочет поиграть, то Лэнгфорд не может отказать в этом желании своей родной сестре, поэтому он позволяет ей дотянуться до палочки и даже произнести заклинание. Но его невербальное «Protego» оказалось быстрее. Ведь что маленькая Лин знает о бое? Разве в этом она может тягаться с ним? С человеком, который убивает людей на раз-два. И ни один его мускул не шевелится, в нем ни капли сомнения, только полная уверенность в своих действиях.
Взмах палочки и он громко произносит:
- Colloportus! - сначала не дать ей пути отступления, - Expelliarmus! - а потом обезоружить. Приходится все-таки встать с удобного места и подойти ближе к сестре, откинуть носом ботинка её палочку подальше, - ты действительно хочешь разговаривать со мной на таком уровне? По-моему, ты слишком бесстрашна и глупа, маленькая Лин, - он процедил последние слова сквозь зубы.
Подошел еще ближе и ткнул кончиком волшебной палочки ей в грудь, так чтобы она опиралась на дверь спиной:
- А безрассудные поступки — это прямо твоя фишка, я так полагаю? - он проводит волшебной палочкой выше: по её шее, затем по щеке. В нем уже закипает кровь, он слышит, как бьется его сердце, он словно явственно чувствует запах страха сестры и от этого в его голове заводится какой-то особый механизм. Тот, за который он не отвечает, который делает его таким сумасшедшим и жестоким. Заглядывает вновь в глаза, пытаясь предугадать, что же она сейчас сделает? Когда он так близко, когда он себя уже мало контролирует.
- Хватит уже совершать тупые поступки, идиотка. Думаешь, я пришел потаскаться с тобой в заклинаниях? Да я могу тебя размазать по стенке хоть прямо сейчас, - и тут Лэнгфорд замахивается и дает сестре звонкую пощечину. Черт, так по-маггловски, но в этом что-то есть. Лэнг ничего не чувствует, несмотря на то, что ударил девушку. Он слишком безжалостный, у него нет никакого стыда и совести. Делая пару шагов назад, но все ещё «держа на прицеле» Эвелин, молодой человек кивает в сторону стола:
- Сядь на место, - рычит он, - или хочешь получить непростительное? Не думай, что у тебя какие-то скидки и привилегии есть. Пощечина покажется тебе ничем, по сравнению с тем, что я смогу сделать тебе, сидя в другом конце комнаты, - он шипит, он рычит, он злится, выплевывает каждое слово, но все равно просто делает ей одолжение.
Садится на стул, как и раньше, не опускает палочку и тяжело вздыхает.
- Начнем сначала, моя дорогая сестрица, - Лэнгфорд уже не так спокоен, как прежде, он уже завелся и шутить не собирается, - как ты? - такой вопрос, словно они не виделись пару дней. Так, словно это не он только что угрожал Эвелин. Не он только что дал ей звонкую пощечину.

Отредактировано Langford Avery (2015-03-01 10:42:46)

Своим взглядом она словно пытается воззвать милосердие, пробудить что-то в Лэнгфорде, но  там, внутри, давно уже ничего нет. Если было бы, то кто знает, кем был бы сейчас Лэнг, смог бы он быть таким же верным и преданным последователем идей Лорда, смог бы он так легко и сладко произносить каждое непростительное. Пожалуй, действительно все было бы иначе. Поэтому молодого человека нисколько не трогают ни всхлипы, ни вздохи, ни глаза на мокром месте. Эвелин всегда была слишком мягкой, слишком наивной, она верит в людей и в этом её главная ошибка. Именно поэтому она не ожидает пощечины — она всё ещё верит, что в Лэнгфорде осталась хоть какая-то капля человечности. Но нельзя о ней говорить, когда за твоими плечами ни одна смерть, когда вот этими же руками ты убил ни одного человека. И девушке никогда не понять, потому что между ними пропасть.
Его раздражают её взгляды, её упреки, её глупые убеждения и чертовы взгляды на мир. Где-то в глубине всего нутра что-то говорит, что зря он сюда вообще пришел. Что всё надо было забыть и начать считать себя единственным ребенком в роду Эйвери. Но молодой человек уже здесь. Он сидит на стуле, наставив палочку на сестру, и ожидает какую-то беседу. Хотя Лэнгфорд сомневается, что готов хотя бы на монолог. Прищурившись, мужчина тихо говорит:
- Я сейчас просто импровизировал, а учил меня отец совсем другому. Если будешь забываться, то сама увидишь и почувствуешь, что же это такое — непростительное. И скажешь, каким же я все-таки стал «человеком своего отца». Может быть, я даже превзошел его. Ведь все родители хотят, чтобы их дети были лучше, чем они сами, - он останавливается, еще один пожирающий испытывающий взгляд. И Лэнгфорда не смущают капли крови в уголках губ, его вообще мало что смущает, только лишь раздражает. - Только тебя это не коснулось в нашей семье. Ты не захотела стать лучше, поэтому для тебя Эйвери — это клеймо.
Его голос тихий, хриплый, низкий. Он не злится, он рассуждает — холодно, расчетливо и желая принести от этого ей больше боли. Как бы Эвелин ненавидела отца, он не вся семья. Есть еще мать, с которой Лин провела все семейное время, у которой сестра искала поддержки и защиты, но всего этого лишилась, решившись на отчаянный поступок. Это стала её платой. И Лэнгфорд улавливает истеричные нотки в голосе Эвелин, когда она говорит про мать.
- Не приплетай её сюда, - молодой человек вновь шипит, бьет по больному, - ты сама её оставила, кинула, бросила.
Отец, и правда, проявлял к матери не самые лучшие чувства, он сам это видел. И когда из дома ушла Эвелин, плотину жестокости, кажется, прорвало. Эйвери-старший обвинял, что это она воспитала предательницу рода. Лэнгфорд не мог на всё это смотреть, понимая, что мать ни в чем не виновата, но поделать ничего не мог, пойти против отца, что-то ему предъявлять — его так не воспитывали. Поэтому Лэнг обвинял во всем этом саму сестру. Когда она была рядом, они держались вместе, они были прикрытием друг для друга, а потом отец «оторвался» на своей жене. Первое время, правда, сейчас все семейные страсти успокоились, в доме все притихли, отец подобрел, особенно, когда вычеркнул свою дочь из их семейного древа. Даже в отношениях со своей женой наметилась какая-то былая нежность, но никто не гарантирует, что будет завтра, с какой ноги встанет отец и кто ему подвернется под руку.
Молодой человек сбрасывает платок, который ему кидает на колени сестра и хватает её за запястье правой рукой, всё ещё вооружившись волшебной палочкой. Слишком бесстрашная, слишком уверенная. Лэнгфорд встает и, все также держа запястье Эвелин, сокращает дистанцию между ними, смотря на девушку сверху вниз.
- Ты испытываешь мое терпение, - он бросает её запястье и проводит большим пальцем в уголке губ, где вновь собирается кровь, - посмотрим, как ты запоешь, когда сюда заявится отец. Будешь ли ты такой же бесстрашной? - Лэнгфорд ухмыляется. Это всего лишь блеф, но Эвелин пока об этом не знает. Просто испытывает её, наслаждается этим страхом в её глазах. Сейчас она его жертва, и Эйвери упивается этим. В его глазах играет огонь, и как всегда — ни капли жалости, ни капли сожаления, даже учитывая, что они с ней одной крови.

Отредактировано Langford Avery (2015-03-02 19:33:58)