Любая женщина хочет быть желанной. Видеть блеск в глазах любимого мужчины, который со всей страстью смотрит на неё. Кристиана не была исключением и хоть их брак отличался от нормального, она все же надеялась когда-нибудь обрести кусочек своего женского счастья рядом с Мигелем. С самого утра волшебница крутилась возле зеркала подбирая идеальный наряд для вечера. Она перемерила с десятки платьев, стараясь найти то, что наиболее выгодно подчеркнет ее, уже не девичью, фигуру. Послет родов она потерпела существенные изменения, но сохранила изящный силуэт и пышность форм. Многие мужчины даже оказывали ей знаки внимания, в те редкие вылазки из дома, что она совершала.  Это не могло не льстить миссис Паркинсон, но больше всего ей хотелось услышать комплимент из уст близкого человека. Когда-то же ей удалось заставить его восхищаться. Мысли о будущем вечере грели хрупкое сердце волшебницы. Она в мельчайших деталях представляла их ужин, рисовала в воображение выражение его лица, когда Крис предстанет перед ним в новом шёлковом бельё. Ее щеки начинали пылать всякий раз, когда в мыслях муж касался ее руки, разливаясь нервным импульсом по телу. К сожалению, наяву блондинка успела забыть что значит, когда прикосновения несут более интимный характер, чем формальность. Он знаменовал возрождение отношений и ничто, даже самая незначительная деталь не могла его испортить. Кристиана даже попросила мужа прийти раньше. Но Мигель, остался верен своим привычкам. Минутная стрелка лениво ползла к двенадцати. Последний летние мгновения ускользали через пальцы как песчинки. Блондинка нервно теребила браслет на запястье, рассматривая  свежий выпуск пророка, который каким-то странным образом не попал на глаза раньше. На первой полосе огромными буквами красовалась надпись: Мигель Паркинсон и его новая любовь. А сразу под ним фотография улыбающегося супруга в обнимку с эффектной шатенкой. Досада перемешанная с обидой подступала к горлу. Нет, Крис никогда не была ревнивой, но уязвленное женское самолюбие кололо, требуя мести. Все утренние приготовления представлялись женщине бессмысленным,  унизительным занятием, которое она потратила впустую. Красиво одетая, накрашеная,  она ощущала себя ненужной, выброшенной куклой. В глазах стояли слёзы, но волшебница обещала себе, что не проронит ни одной, из-за тайфуна под названием - Мигель Паркинсон. Унизил? Поигрался? Молодец. Сменая в руках газету, она соскочила с дивана и как фурия направилась к двери, за которой раздался щелчок. - Явился, - шипела женщина, злобно сверля супруга взглядом. - Я, кажется, просила прийти тебя раньше!

Отредактировано Christian Parkinson (2015-02-20 21:50:09)

Я смерила Мигеля гневным взглядом, стараясь вернуть себе самообладание. Было глупо верить его оправданиям, которыми он неустанно закармливал меня день ото дня, ставшие привычным делом не вызывающим никакого удивления.  Я забыла, когда  перестала верить ему, ожидать приемлемое объяснение. Не говоря уже об извинениях, которых  мне, видимо, так и не суждено услышать.  Соль всей ситуации была в том, что меня бесил не сколько факт измены, а то, что я убила на него свое время, крутилась перед зеркалом как последняя дура, лишь бы уловить еще раз тот жаждущий взгляд. Отступаю на пару шагов назад, стараясь удержать равновесие. Голова кружится, вжимаю грудную клетку в себя. Как же мне хотелось вцепиться в его лицо, расцарапать до крови, смыть ею его самодовольную улыбку.  Эта надменность сводит меня с ума, выжигая остатки здравого рассудка. Он ощущает себя хозяином, королем держащим державу в своих руках, под ногами которого покоится целый мир. Мир в котором для меня не было места. Во мне возникло желание кричать, орать что было сил. Развернуться, подняться в спальню, натянуть на голову одеяло и реветь, так чтобы он слышал. Бить посуду, вазы, крушить картины – все, что попадется под руку, лишь бы вырвать это гнетущее чувство из груди. Это он во всем виноват. Мигель превратил меня в заложницу этого дома, его личную рабыню все это время единственным перед глазами которой были четыре стены и маленькое деревянное окно. Он позволял себе развлекаться, когда я вынуждена была сидеть с ребенком, слышать эти  постоянные вопли, возиться, кормить. В то время, как он опустошал очередной стакан виски, позволяя себе являться домой в пьяном состоянии, когда ему вздумается. Игнорировать чужие просьбы, демонстрировать свое неуважение, кидать обидные слова – все это ему дозволялось. А что же остается мне? У меня была работа, цели, планы. А чертов Мигель Паркинсон вбил кол в мою размеренную, мою идеальную жизнь. Мигель. Он же был не таким уж и красавцем, а сейчас с этой перекошенной алкоголем физиономией, был полнейшим ничтожеством. Должен им быть. Тогда почему стоит поднять его жесткий взгляд в мою сторону, по моему телу вновь бегут мурашки и я готова простить и забыть каждый прокол мужа. Обнять и подарить себя, для чего спрашивается? Не помню, когда вошло в норму полное отречение, попытки отдавать что-то не ожидая взамен простого спасибо. Он не скажет, никогда не говорил и сейчас, едва ли заметил, что для него старались. Убили столько времени. Это шелковое белье, приличные женщины такое не носят, которое он так любит стаскивать зубами, разве это было оценено? Принимая все как должное, передо мной сидел властелин, от вида которого начинало подташнивать. Меня снова уносила карусель эмоций. Медленно стаскивая с себя платье,  и бросая на пол, я приблизилась к нему, склоняясь над ухом Мигеля. –  Это ты меня втянул во все это, а значит, ни одной мне гореть в личном аду. Ты сгоришь со мной. – прикусываю до крови мочку его уха и отстранившись, подхожу к гардеробной, наспех кутаясь в плащ, и взяв ключи, выхожу из дома.

Отредактировано Christian Parkinson (2015-02-24 22:25:28)

Твоя жена? А не поздно ли ты спохватился, дорогой? – шипела  в его губы, стараясь вырваться из цепких рук.  Когда последовал грубый, бесцеремонный поцелуй, с привкусом ненавистного мне виски.  Я в очередной раз осознала, как мало было сил во мне, чтобы противостоять ему. Как далеко была волшебная палочка с возможностью скрутить Мигеля  каким-нибудь изощренным заклинанием. Слишком самонадеянно и глупо было оставлять ее на прикроватной тумбочке. Уйти, бросив на последок колкие слова, на что я надеялась? Что эта пьяная, безмозглая туша, молча, завалится на диван, заполнив комнату своим храпом? Проглотит издевки и не заметит? Он слишком часто приходил домой в таком состоянии, я должна была запомнить, выучить навсегда, что мой супруг не так уж и прост. Я уже не маленькая и должна просчитывать любой вариант, особенно живя под боком у такого как Мигель.  А я слишком часто вела себя как обычная женщина. Обидеться, демонстративно уйти, я и подумать не могла, что этот гад еще в состоянии преградить мне дорогу.  Дерзкая выходка лишь раззадорила его, пробудив желание доказать кто здесь хозяин, что выяснялось нами каждый день в нашем семейном распорядке.   Это видно во взгляде, в манерных движениях, с каким пренебрежением демонстрирует свою власть. Крепче сжимает, срывая с моих губ сдавленный стон. Боль легкими покалываниями скопилась,  повторяя контур его пальцев.   Вжимаясь в стену все сильнее,  я  попыталась вырваться, не желая и дальше терпеть эти унижения. Но мои попытки даже не шелохнули Мигеля, превращенного в тиски. Я чувствовала себя в ловушке, в той безысходной ситуации, когда уже не можешь трезво рассуждать, опираясь только на инстинкты требующие жить, цепляться за любую возможность побега. Муж что-то говорил, но все слова утопали в беспрерывном круговороте мыслей. Я слышала, как пульсирует кровь  в моих венах, как краснела сжатая кожа.   Запах алкоголя воспринимался особенно остро, я стала задыхаться. Попытки кричать, вырваться из его рук - вместо этого у меня получалось лишь сдавленное мычание. Голова шла кругом от нехватки кислорода, но Мигелю было все равно.  Плевать он хотел на любые желания, которые не касались его собственных. Когда-то привлекающий своей властностью, на моих глазах супруг превращался в чудовище, полностью лишенное каких-то моральных ценностей. Я была лишь  вещью, красивой игрушкой оставленной пылится на полке для виду, внезапно получившая шанс снова порадовать господина. Предстать под другим углом, в угоду его похотливым желаниям.  Я вцепилась в его плечи что было силы, впиваясь ноготками в ткань его рубашки.  Как будто это способно принести ему хоть малейший вред, остановить это животное. Не трудно было догадаться, чем обернется для меня подобный поворот. Возможно в другой, более интимной, страстной атмосфере мне бы понравился его напор, но только не так. Кусая его губы, со всей силы, мне удалось выкроить для себя нескольких заветных секунд,  чтобы вырваться. Срываясь за угол, ища пути к отступлению, не понимаю, как смогла добраться до кладовой, залетая в нее, и закрывая дверь буквально перед носом Мигеля. Оседаю на пол, сжимая дрожащими руками ручку, запирая ее.  Мне было страшно. Невыносимо жутко от одной мысли, что  моя защита рухнет, и он доберется до меня. Паника поступала рвотным комком к горлу. Отползая к противоположной стене, стараюсь отдышаться. Но не могу. Я забыла, как дышать, вместо вздоха сиплый хрип, вместо выдоха – кашель. Сердце бешено колотится, заполняя этим умноженным в тысячу раз шумом все вокруг. Пульсируя где-то в центре головы, впитывая все посторонние звуки. Уйди-уйди,уйди, шептала я одними губами,  кляня свою беспечность. Ни ножа, ни палочки – я беззащитна перед тем, что ждало меня по ту, сторону двери, отчаянно жаждущего проникнуть вовнутрь.Уйди

Отредактировано Christian Parkinson (2015-02-25 21:38:04)

Дверь - моя последняя преграда, та, что оттесняла от разгоряченного зверя сокрытого за ней. Я ощущала, как дряблая древесина прогибалась под его натиском, и это зрелище было пугающим. Ощущение безысходности комом подступало к горлу, застряв посередине гортани. С губ срывается сип,  я даже не до конца уверена, что это мой голос прозвучал в кладовой.Неужели? Я была  готова поверить, в разбушевавшегося духа, случайно заблудшего в наш дом и поселившись  он почувствовал себя хозяином - стал шалить. Даже в одержимость, любую фантастическую выдумку, лишь бы оправдать поведение Мигеля. Мне хотелось закрыть глаза, поджать к груди колени и зажмуриться сильнее, как заклинание повторяя: - это все не правда он не такой. Моё тело ещё отчётливо помнило какими нежными могли быть его прикосновения, с каким самозабвением он отдавался поцелуям. Странная штука память, она выборочно записывает моменты, редактирует притупляя боль. В голове рисуется один образ, слишком уж идеальный и противоречащий жестокой реальности,  но ты отказываешься замечать эти мелочи. Любишь свои мечты, иллюзорной созданную сказку где каждая история заканчивается счастливым моментом. Где плохие парни, грубияны - оказываются очень ранимыми, уж очень нежными натурами, которые только и ждут чтобы их раскусили,  увидели истинность их сущности и полюбили. Любовь вообще выступала в таких сказках чем-то неземным, лекарством от всех бед. Я же выросла, и те чувства которые я старалась держать в узде, отрицать - вырвались наружу, только не спасли как обещали книжки. Усилили и без того панический страх. Моё чудовище кричит, его захлестывают эмоции, а ведь я даже не понимаю, зачем пыталась спровоцировать. Не рассчитала. Дверь открывается под силой заклятья, почти вылетая. Инстинкт требует бежать, сжаться сильнее в стену и как можно незаметнее прошмыгнуть к выходу. Уползти, прежде чем оно посмеет ко мне прикоснуться. Хороший совет, если бы я ему ещё следовала. Что-то, неведомое мне, вынуждаёт собраться, взять всю волю в кулак и встать с пола. Медленно поднимаюсь, бросая на супруга свинцовый взгляд. Я не боюсь тебя, пытаюсь ему показать, но тело все покрыто гусиной кожей. Адреналин ударил в голову и я подхожу к Мигелю и заключаю в объятья. - Прости, любимый. Прости - шепчу в его губы, медленно пробираясь мальчиками под его рубашку. - Я твоя. Вся твоя. От кончиков пальцев до каждого вздоха. - целую прежде, чем он успеет опомниться.  Руки скользят по его торсу, очерчивая знакомый рельеф,  слегка царапая ноготками, касаясь низа его живота. - Я твоя, Мигель. Вся без остатка. - не знаю способно ли это остудить его. Опасная близость и его беспокойный нрав не давал мне расслабиться. Я знала, что ему ничего не стоит - проломить мне череп. Властно схватить за волосы и ударить, отшвырнуть как грязную шлюху. Но какая-то часть меня надеялась, что муж, даже в таком состоянии не причинит мне вреда. Надеялась и  ждала его приговор. Его дальнейших действий.

Отредактировано Christian Parkinson (2015-03-14 23:26:05)

- Мне не нужны рестораны, я хочу, чтобы ты был моим. Хочу знать, что никто больше не сделает так , мягко касаюсь его губ своими, медленно закусывая его верхнюю губу, рассасывая ее как конфету. Углубив поцелуй, слегка приподнимаюсь и зажав его бедра между своих, устраиваюсь верхом. Я скольжу горячими руками по его шее, и снова принимаюсь за рубашку,  плавно, стараясь не повредить ни одну пуговку, расстегиваю одну за другой. Как же хотелось сорвать ее с него, пройтись ножницами по дорогой ткани, это всего лишь вещь, преграда к желаемому скрытому под ней. В нос ударяет запах чужих духов, приторно сладкий, пудренный как мне показалось. Таких никогда не было в моей коллекции, наполненной только легкими цветочными ароматами. Этот же больше напоминал удавку, плотно стягиваясь вокруг шеи до удушения. Морщусь, пытаясь скрыть своё отвращение, перед глазами всплывают улыбающиеся лица супруга со своей новой пассией Бетти. Не знаю почему я дала ей это имя, но оно подходило ей, такая же глупая пустышка, не способная даже удовлетворить мужчину, раз он вернулся от неё ко мне, своей законной супруге. Она мне не соперница, ничто, пустое место,  тогда почему ревность подбиралась и покатываясь очередной волной, превращая всю нежность в раскаленный комок нервов. Вместо рубашки я уже представляла как лезвие скользит по коже Мигеля и оставляет алые выступы. Я скольжу языком по ним, какое же бурное моё воображение. Ревность набирала обороты, но пыл от прошлого скандала ещё не успел остыть и дабы не провоцировать супруга вновь, я решила сменить тактику. Доказать ему, что единственная женщина которая ему нужна - я. и только я. - Ты слишком желанен, чтобы делить тебя с кем-то. Расстегнув его рубашку окончательно, одним рывком откидываю его на диван, наклоняясь над ним. Как много времени прошло с нашей первой ночи, а я все ещё вздрагиваю от его близости. Скольжу губами по его грудной клетке, торсу, не пропуская и сантиметра. Руки уже поспешно пробрались под его ремень, высвобождая из тугой пряжки. Не хочу его делить, он только мой. Внутри разжигается пламя, я возбуждена. Должно быть адреналин все ещё бурлил в крови, но я перестала ощущать отвратительный перегар,  эти дешевые духи. Стерлась измена, ссора, страх. Любила ли я его? Готова ли была отдать всю себя? То, что началось как злой рок, фальшь и игры на выживание, стали чем-то большим. Я нуждалась  в нем. И отрицать не имеет смысла. За ремнем пришла очередь ширинки. Один резкий бжик, и рука скользнула вовнутрь легко сжимая его плоть. Возбуждён. Ощущаю, слышу в его сбитом дыхании. Поднимаюсь чуть выше и накрываю его губы вновь, целуя. - Мой.